ВСЕ БУДЕ ЛЮКС

Пісенне шоу в Ізраїлі вже назвали одним з найдорожчих за весь час існування «Євробачення» , зазначають Патріоти України. Організатори вирішили завершити музичне свято грандіозним виступом, в якому взяла участь і наша Вєрка Сердючка. Після запального перфоменсу на конкурсі в Гельсінкі в 2007 році Вєрка стала одним із символів «Євробачення» і улюбленицею фанатів.

Андрій Данилко провів в Тель-Авіві більше тижня, беручи участь в контрактних заходах. Репетиції фіналу, в якому він повинен був виступати, йшли щодня, і часу на відпочинок не вистачало. «Я дуже втомився», - зізнавався Андрій перед суперфіналом. Зате його номер - виконання пісні - переможниці минулорічного конкурсу Toy - став одним з найяскравіших під час фіналу. Газета «Факти» вивідувала нові подробиці у ноумена. Далі мовою оригіналу.

«Перед самым финалом порвались знаменитые "стукалки" Верки Сердючки»
— Андрей, какие впечатления остались от 64-го «Евровидения»?

— Очень странные, я сильно устал за восемь дней пребывания в Тель-Авиве. Может быть, из-за неточности, несогласованности во всем, что там происходило. Понятно, что конкурс такого уровня — сложнейшая махина, но тем не менее. Правда, я пытался не раздражаться по поводу всего, что происходило, но это не всегда удавалось. К тому же надо было принять правила страны, где мы находились. Скажем, шабат в Израиле — это значит, что надо заранее купить продукты, чтобы потом не ходить и не злиться, что все закрыто.

— Было и такое?

— Я, слава Богу, был в курсе, поэтому мы приехали, зная, что в субботу только вечером можно пойти где-то поесть. Было тяжеловато, а может, я уже отвык от таких массовых мероприятий.

— Хотя это далеко не первое ваше «Евровидение».

— Да, поэтому я могу сравнивать. Многие ругали «Евровидение» в Украине, которое было в 2017 году, но у меня остались от него только хорошие впечатления. Именно от закулисья — гримерки просторные, хороший свет, все чисто. А в Тель-Авиве пока мы разобрались, какими коридорами идти на сцену, где гримерки, туалет, прошло несколько дней. Это утомляло. Даже моменты, которые были в нашем финальном номере «Перепой песню другого». Долго репетировали выходы, все по секундам. По две репетиции каждый день. Помню, как уставала бедная Элени Фурейра, которая перепевала «Лаша тумбай».

Мы старались как-то помогать друг другу, поддерживать. На финальной репетиции у меня вообще был шок! Надеваю знаменитые «стукалки» Верки Сердючки, и вдруг они рвутся прямо перед выходом на сцену! Я быстро надел какую-то запасную обувь и пошел репетировать. А вечером финал и других «стукалок» у меня нет!

— Представляю ваше состояние.

— Вся команда была на нервах. К тому же при выходе из автобуса, который привез нас с репетиции в гостиницу, я несколько раз ударился головой и чувствовал, как шатается моя звезда. И это все происходит среди большого скопления людей, которые при этом еще хотят со мной сфотографироваться. В общем, перед финалом я час просто лежал в тишине, думая: «Уже как будет, так и будет».

— Что же случилось со «стукалками»?

— Организаторы как-то их отремонтировали. На сцену я шел с одной мыслью: вот сейчас они порвутся, что тогда буду делать? И я практически весь номер станцевал на пальцах, стараясь не опираться на каблук. Конечно, такие мелочи выливаются в настоящие проблемы и очень сильно раздражают.

— От них сложно застраховаться.

— Это правда. О «стукалках» я не подумал, а вот вторую звезду прихватил на всякий случай. Помню, в Лондоне на меня напал поклонник Сердючки с поцелуями, объятиями. А потом ему захотелось схватить звезду, и он сбил с меня шапку. Пришлось даже полицию вызывать, чтобы его успокоить.

«В воздухе постоянно чувствовалась какая-то нервозность»
— Тем не менее на финале, во время вашего исполнения песни Нетты Барзилай, зрители ничего не заподозрили.

— Там же было не только это выступление, а еще песня «Аллилуйя», с которой выиграли «Евровидение» в 70-х годах. На сцене, кроме Сердючки, были Элени Фурейра, Монс Сельверлев и Кончита Вурст. Когда пошел последний припев, я подумал: «Аллилуйя, что это закончилось».

— Вы остались в зале смотреть финал?

— Первый раз за время «Евровидения» я не смотрел эфир. Когда выступила Мадонна, мы собрались и тихонько вышли через черный выход. Приехав в гостиницу, лег и наконец-то выдохнул. Не хотелось никого видеть Думаю, участникам тоже было тяжело — в воздухе постоянно чувствовалась какая-то нервозность.

— Вы пересекались с Мадонной?

— Один раз в гримерке. Это был день, когда Верка Сердючка работала в Евроклубе. За час до нас выступал американский рэпер, которого раскручивает Мадонна. Она ждала его в нашей гримерке. Пока поп-звезда там находилась, в гримерке были установлены специальные фильтры на свет. Помещение было в таком синем цвете, как операционная.

Когда мы появились, Мадонна уже уехала и организаторы настраивали обычное освещение. Признаюсь, я никогда не был поклонником Мадонны. Многие меня спрашивают, какая она? Я видел, как она ходила за кулисами в сопровождении охраны — небольшого роста, с косичками, как у девочки.

— Правда, что на Верке Сердючке во время выступления был тот самый, легендарный, костюм из музея группы АВВА?

— Да. Когда проходило «Евровидение» в Швеции, организаторы конкурса попросили костюм Сердючки для экспозиции музея. Мы отдали наряд, но с условием, что можем забрать его, как только этого захотим. Когда нам предложили выступить с номером «Перепой песню», мне показалось, что будет логично после выступления Фурейры, исполнившей «Лаша тумбай», появиться в костюмах 2007 года и спеть хит Нетты Барзилай. По-своему, по-сердючкиному.

— Зрители были в восторге!

— У меня есть свое самоощущение, хотелось бы сделать лучше. Из-за того, что возникли проблемы с обувью, я был сдержан и не мог полностью расслабиться. Хотя публика, настроенная позитивно, готова была носить Верку на руках.

Израильская публика очень тепло принимала Верку Сердючку, ставшую уже символом «Евровидения». Фото Getty Images
— Понравилось, как Элени Фурейра исполнила хит Сердючки?

— Я терпеть не могу, когда перепевают Верку. Меня прямо всего перекручивает. Но в данном случае сразу почувствовал, что Элени относится ко мне с любовью, интересом. Она была довольна, что именно ей досталась моя песня. Фурейра сделала композицию более женственной. Певица красиво двигалась и, слава Богу, не надела на голову звезду.

— Как вам песня — победитель нынешнего «Евровидения»?

— Честно говоря, я ее не помню. Песня, которая звучала все время в моей голове, — это «Солди» Алессандро Махмуда, представлявшего Италию. Она буквально преследовала меня. В композиции очень запоминающийся припев. Но по итогам голосования итальянец занял второе место. Чего-то ему таки не хватило.

«Было море туристов, что создавало массу неудобств»
— Maruv была бы органична на «Евровидении», не откажись она от участия?

— И KAZKA, и Maruv — два претендента нашего скандального отборочного конкурса — абсолютно нормально влились бы в общую картину. Это было бы по-разному, но достойно. Для жанра, в котором работает Maruv, лучшей раскрутки не придумаешь. Для публики, которая отдыхает и развлекается на «Евровидении», песня бы однозначно зашла.

Не могу сказать, что Украина могла бы претендовать на первое место, но выступила бы вполне достойно. Но случилось, как случилось. Кстати, в Тель-Авиве я не раз слышал на улице, как откуда-то доносилась песня «Плакала» группы KAZKA.

— Тель-Авив жил «Евровидением»?

— Было море туристов, что создавало массу неудобств, особенно донимали огромные пробки. Я думал, если бы знал, как доехать в Выставочный центр на велосипеде, выбрал бы этот транспорт. Это намного лучше, чем стоять по три часа в пробках. В Израиле были приняты беспрецедентные меры безопасности, начиная с нескольких постов таможни. Иногда я чувствовал себя просто преступником! Передвигаться внутри помещения, где проходило «Евровидение», можно было только с «бейджем». Даже в туалет. Охрана везде, впрочем, это и правильно.

— Удалось отдохнуть на море?

— Один раз, когда у нас было свободное утро — по техническим причинам откладывалась репетиция. Мы вышли на пляж, который был через дорогу от нашего отеля. Пробыли минут пятнадцать, тут же сгорели и решили больше не ходить.

— Правда, что в Израиле вы сдавали особый анализ, помогающий определить свою родословную?

— Это тест ДНК. Благодаря ему нашли даже моих родственников, которые участвовали еще в Первой мировой войне. Оказалось, мой прадедушка был киевлянином, героем Первой мировой войны. А я даже не знал, как его зовут. Судя по результатам, у меня на 54 процента прибалтийские корни. Кстати, мне почему-то всегда казалось, что в какой-то из своих предыдущих жизней я жил в Германии. В моих жилах течет даже 0,2 процента еврейской крови.

— Что скажете о выступлении представителя России Сергея Лазарева?

— Мы говорили с Сергеем. Обменялись впечатлениями, посетовали на проблемы со звуком и мониторами. Перед выходом Лазарева в финале возникли какие-то технические неполадки. Но Сергей держался хорошо и по всем категориям выложился на сто процентов. То, что от него зависело, он сделал. Другое дело, что ему, возможно, стоило придумать для своего номера что-то более оригинальное. Хотя Лазарев понимал, что песня не коммерческая, но хотел показать свои вокальные данные. Он сказал: «Не знаю, что еще надо сделать, чтобы жюри наконец заметило во мне артиста». Филипп Киркоров предлагал вместе поужинать, но для меня это было просто нереально. Каждый день я приходил в номер, принимал душ, выпивал снотворное и засыпал, чтобы наутро быть готовым к репетициям.

— Если ориентироваться на будущий национальный отбор, который, я надеюсь, все равно состоится, на что стоит обращать внимание участникам?

— На самом деле ничего не меняется. Я не устаю повторять, что «Евровидение» — специфический конкурс. Там хотят видеть шоу, и с этим ничего не поделаешь. Если принимать такое положение вещей, то надо следовать его условиям. При этом не нужно ничего особенного выдумывать — просто написать крутую песню, поставить хороший номер и быть самобытным.

— Но у победителя, нидерландца Дункана Лоуренса, практически не было номера как такового. Лишь песня, как у Сальвадора Собрала в Киеве.

— В обоих этих случаях было настроение, самобытность. А что, у Сердючки был какой-то особенный номер, постановка? Тоже ведь нет. Просто это было ни на что не похоже, отличалось от остальных. Я смотрю, что до сих пор на «Евровидении» так и не появилось чего-то, даже отдаленно напоминающего то, что сделали мы.

Участники имеют достаточно времени, чтобы найти достойную песню, историю. Надо всегда соответствовать требованиям. В настоящее время преобладали оценки профессионального пения. Я постоянно за кулисами слышал обсуждения, как выступил тот или иной певец, какую взял ноту, не сфальшивил ли. На «Евровидении» нужен уровень, песенный в первую очередь. И, конечно, индивидуальность. Без нее никуда.